Не устаю поражаться - как тесен мир XIX века:
Корреспондентка Ап. Григорьева Екатерина Сергеевна Протопопова брала уроки французского у жены сослуживца Григорьева по Воспитательному дому Я.И. Визарда и преподавала музыку дочери последнего - Леониду Яковлевну, в которую долго и безнадежно был влюблен Григорьев. Собственно, в письмах Протопоповой, ( Read more... )

Очень характерное для А.В. Дружина, с присущими ему джентельмеством и рассудительностью, письмо Григорьеву (предложившему БдЧ статью о В.А. Соллогубе):
"Но как мы будем ее печатать? У меня на несколько месяцев вперед идет ряд статей Сологуба "Год войны за Кавказом". Я знаю и понимаю, что о Сологубе нельзя говорить очень приветливо; несмотря на ( Read more... )

"Писать - для нашего брата значит печатать. Поэтому, не дивитесь, любезный друг, что письмо мое будет отличаться лаконическою краткостью и скупостью на подробности".
Ап. Григорьев - А.В. Дружинину, 12.XII.1856, Москва. - С. 120.

Кстати, вспомнилось - в письме к Погодину, кажется, от 1859, Григорьев называл РПЦ церковью "иже во Христе жандрамствующей", а в 1861, по, в общем-то, мелкому поводу - очередному приказу, согласно которому преподаватели Оренбургского кадетского корпуса должны были говеть вместе с кадетами (и расписаться на приказе) - Григорьев написал четверостишие ( Read more... )

""Казань мне не понравилась - писал Григорьев Н.Н. Страхову 18 июня 1861 года. - Татарская грязь с претензиями на Невский проспект". В районе Жигулей неисправимый романтик сожалел, что нет теперь разбойников, вместо "Сарынь на кичку!" слышишь "на водку!". Все дальнейшие города (Самара, Бузулук, Оренбург) он характеризовал очень нелестно как " ( Read more... )

"...Мы, его [православия] носители и жрецы - пьяные вакханки, совершающие культ тревожный, лихорадочный новому, неведомому Богу. Так вакханками и околеем".
Ап. Григорьев - М.П. Погодину, 3 марта 1858 // Цит. по: Егоров Б.Ф. Аполлон Григорьев. С. 118.

"Одним из первых в русской и мировой литературе, Григорьев заговорил о важности страдания для человека, о его положительном качестве. Уже писалось нашими учеными (Б.О. Костелянец), что страдание для Григорьева - чрезвычайно сложное и емкое понятие: это и боль, и болезнь, и интенсивность, и этическая высокость - видение страданий других, и вообще ( Read more... )

"Фет, весь погруженный в стихотворство, ненавидел учебу, пропускал экзамены, перед экзаменами лихорадочно спохватывался, что-то успевал освоить, но все-таки на трудных предметах (политэкономия и статистика, греческий язык) проваливался, дважды оставался второгодником, поэтому закончил университет не в 1842 году, как Аполлон, а в 1844-м. Стало ( Read more... )

"Вообще в воспоминаниях Григорьева, скорее в духе современной ему реалистической литературы, чем в духе романтической традиции, очень много будничного, бытового, случайного, хотя и овеянного духовными стремлениями, наполненного широкими обобщениями. Герцен создавал "Былое и думы", замышляя показать связь с историей человека, случайно оказавшегося ( Read more... )

"...Майков, ратуя, в свете утопического идеала, за гармоничного, здорового, волевого, оптимистического человека, оказывался романтиком "навыворот", ибо его идеал конструировался теоретически... [...] В этом отношении болезненные, нервические героини Григорьева были, пожалуй, ближе к жизни, конечно же не крестьянской, а столичной, дворянской, по ( Read more... )